24 часа - Страница 8

– Никакого печенья, – твердо проговорила Карен.

– Ладно, – проворчала Эбби, – холодный чай с лимоном. Я писать пошла.

– Давай, а я пока все приготовлю.

– Ты со мной не пойдешь? – нерешительно спросила девочка, нажав на дверную ручку.

– Ну ты уже большая, знаешь, где свет включается. Давай, а я пока чай сделаю.

– Ладно…

Эбби ушла, закрыв за собой дверь, а Карен на глаза попался "Медицинский вестник Новой Англии", лежащий на кухонном столе. Сердце болезненно сжалось, как всегда, когда приходилось сталкиваться с чем-либо, имеющим непосредственное отношение к профессии, которую пришлось оставить. Как удачно выставка цветов подвернулась – не пришлось лететь на конференцию, на которой мужчины-участники, получавшие по химии гораздо более низкие баллы, чем Карен, высокомерно называли бы ее «сопровождающей». Через месяц в этом самом журнале опубликуют доклад Уилла, а ей придется заниматься очередным проектом Женского клуба.

Карен сунула «Вестник» в середину стопки старых журналов и открыла новенький холодильник.

Вся техника на кухне от «Викинга», головное предприятие этой фирмы – производителя высококачественных бытовых приборов находится в Гринвуде, штат Миссисипи. А поскольку Уилл делал перидуральную анестезию беременным женам членов совета директоров, кухня Дженнингсов была ничуть не хуже той, что красовалась на проспекте, пришедшем с сегодняшней почтой; причем досталось все чуть ли не бесплатно. Карен выросла под аккомпанемент утробно урчащего холодильника от «Сирс», а белье они с мамой сушили на веревке. Так что она умела ценить роскошь, но понимала: в жизни есть кое-что поважнее суперсовременных пылесосов и цветочных выставок. Карен достала из холодильника кувшин с чаем и стала резать лимон.

* * *

Чем дальше по темному коридору, тем медленнее шла Эбби. Вот ее комната – девочка заглянула в приоткрытую дверь. Игрушки сидели у передней спинки кровати под бледно-розовым балдахином, где она и оставила их сегодня утром. Барби, кролики, плюшевые медвежата – все одной семьей, как нравилось хозяйке.

Еще пять шагов – и она возле туалета. Чтобы включить свет, пришлось встать на цыпочки. Подняв подол платья, девочка села на стульчак, радуясь, что писает немного, значит, сахар в норме. Затем привела себя в порядок и, вскарабкавшись на табуретку, тщательно вымыла и высушила руки. Все, можно бежать на кухню, только свет лучше не выключать – вдруг придется вернуться?

Проходя мимо своей комнаты, Эбби почувствовала странный запах. Хотя куклы улыбались, что-то было не так… Девочка решила проверить, но тут с кухни позвала мама: чай готов.

Эбби повернулась, чтобы выйти в коридор, когда перед глазами мелькнуло серое пятно. Малышка замолотила руками, будто разрывая паутину, однако серое оказалось полотенцем в руке, в чужой руке, а запах, который она почувствовала ранее, с каждым вдохом наполнял легкие.

Страх судорожно сжал горло, не давая кричать. Эбби попыталась вырваться, но вторая рука схватила за пояс и подняла в воздух, так что пинать оставалось пустоту широкого коридора. Холодное полотенце накрыло лицо. На секунду девочка решила, что папа пораньше пришел с работы и устроил сюрприз. Нет, вряд ли… Папа в самолете, и он никогда не стал бы ее пугать, ни в шутку, ни тем более всерьез. Эбби испугалась. Сильно, совсем как в тот раз, когда начался кетоацидоз: мысли перепуганными птичками вылетали из ушей, с непослушного языка срывались слова, которые никто никогда раньше не слышал. Девочка пыталась бороться с монстром, который держал ее будто пластиковую Барби, но чем больше сопротивлялась, тем слабее становилась. Внезапно стало темно, даже не закрытый полотенцем глаз ничего не видел. Все оставшиеся силы девочка решила вложить в одно-единственное слово, которое могло помочь в такой ситуации. "Мама!" – торжествующе произнесла она, но слабый шепот тут же утонул во влажном полотенце.

* * *

Хьюи Коттон стоял возле дома Дженнингсов и нервно тер ладони о грубую ткань спецовки, каждую секунду заглядывая в комнату Эбби. Эбби… В отличие от многих других это имя он мог запомнить без труда. Когда-то давно его мама читала вслух письма, адресованные женщине по имени Эбби. "Дорогая Эбби!" – нараспев читала она хриплым прокуренным голосом, восседая за кухонным столом в неизменном халате и с пластиковыми бигуди в волосах. Те, кто писал этой Эбби, настоящих имен никогда не оставляли. Мама говорила, они стесняются. Вместо подписи какое-нибудь непонятное слово, часто с названием города, например, "Жеребец из Омахи" – почему-то это одно врезалось Хьюи в память.

Послышался шорох легких шагов, и, подняв голову, Хьюи увидел своего двоюродного брата, пробирающегося по розовой спаленке с маленькой Эбби на руках. Девочка вырывалась, тонкие ножки пытались разорвать скотч. Джои вышел с ней на середину комнаты, чтобы, лягаясь, малышка не задела мебель или высокие столбики кровати. С каждой секундой пинки слабели и наконец превратились в судорожные вздрагивания, как у гончей, которой снится охота.

Эбби напоминала одну из кукол, которые во множестве лежали и сидели под балдахином, только размером побольше. Хики подошел к окну и передал девочку брату. Хьюи взял ее бережно, словно раненую птичку, и, вглядываясь в бледное личико, раскрыл рот от изумления.

– Ты гений, – криво усмехнулся Джо, – так что прими мои извинения, ладно? Девчонка будет в отключке часа два-три, так что времени полно.

– Только звони мне, ладно? – попросил Хьюи.

– Конечно, каждые полчаса. Пока не спрошу, ничего лишнего не болтай, только «алло» и все, понял? Доедешь до места – сразу выруби сотовый и подключай только для контрольных звонков. Если что, у нас есть план Б, надеюсь, ты его помнишь?